Из сборника "Поморская окутка – лоскутные сказки"
Каменские дельцы
Двести лет назад, когда ещё на картах и в атласах никакого посёлка Каменка и в помине не было, напротив города Мезень заводик дымил. Там Афанасий Синицын смолу для ботов и кочей* в дегтярне варил. А уж как производство на широкую ногу встало да спрос наладился, так и поселок вокруг завода вырос. Только неспроста у нас на Севере говорят: «Чуть немножко за рекой, а народ совсем другой». Так вот и в Каменке совсем по-иному, нежели везде было.
В Мезени-то, как и по всей Руси, самовар сосновыми шишками да берестой грели. А в Каменке древесным углём да щепой топили – это чтобы несильно пузатые самогреи чадили. Ещё в Мезени домашние кошки мышей от кладовых отгоняли, а в Каменке зыбку с младенцем качали да, бывало, и кулебяки с шаньгами пекли, когда хозяйка ушла до реки.
На заводе в Каменке тоже толково к делам подходили. Когда деревянные суда были заменены на стальные, дегтярню, конечно, амбарным замком затворили. Но рабочий народ не распустили, а начисто отмыли и мыльно-пенное производство запустили. Чтобы мыльную замесь варить, поморы на промысел стали ходить и зверя морского для пригодного жира бить. Правда, и тогда ненадолго закипел завод, потому что в каждой избе был щёлок, а из него любая хозяйка и мыльный, и стиральный раствор получала впрок.
На удачу Синице скрипнула в избе половица – уи! Осенило купца, как затихающему производству возродиться: «А не пора ли избе обновиться?» И вместо мыльного открыл пильную.
А как в лесопилке всё закружилось, так по посёлку дороги и тротуары мостками покрылись, дома в новую дощечку облачились. Морской порт из леса построили, аэродром для парапланов настелили, площадку для запуска космических спутников на Марс запустили. Правда, станцию вскоре пришлось разобрать и в Плесецкое управление передать. С расчётами учёные ошиблись – аппарат до Марсу долетает, а его там не принимают, мол, не по той орбите да не с той стороны! Вот, если бы пятьсот вёрст левее, тогда ещё туды-сюды!
Но Каменка и без космической станции процветать стала. Доску любого сорта на местные нужды и экспорт выпускала. Бывало, заслышится в воздухе: «Кр-кр-кр!» Это уж верно заморский купец на ветролёте пожаловал. Взглянут в сторону моря, и правда: глазастая стрекоза летит, пропеллером вместо крыльев гремит. Сядет ветролёт на аэродром, а из него – купец во фраке, в цилиндре и трость при нём. Обступит купца народ: хлеб-соль, ложку морошки в рот. Кто-то бусы из вяленой корюшки повесит на шею, а другой с расспросами про политику, буржуазный конгресс да ассамблею. Но купец не за тем прилетел издалека, командует:
– Первый сорт мне доска нужна!
Сам посчитает, выберет штабеля, а в порту уж заждался сингапурский колёсный пароход «Кузиманза», и капитан кричит:
– Скоро отлив, нам в море пора!
Пильщики-вальщики и грузят, не отходя, пока не окутает порт вечерняя заря. Теперь-то, конечно, и лес поиссяк, и завод подзачах. Чуть-чуть труба дымит, со дня на день последняя пила замолчит. Правда сейчас Афанасия сын – Илья Синицын – за делом следит, и уже не первый год в душе у него бередит: «Может начать торосы** заготовлять? В Африку и на юг России арктический лёд для холодильных нужд поставлять? Детворе для забавы – ледяные дворцы и горки на Рождество. Мужикам – от жары и зноя охладиться, а жёнкам в косметологию для красоты и бодрости ледок пригодится.
Будем надеяться, хватит смекалки у сына Синицына. И вновь заводская труба загудит-задымится: уж больно не любят поморы вполсилы трудиться.
Бот и коч* – русские мореходные парусные суда поморов и сибирских промышленников.
Торо́сы** – нагромождение обломков льда, до 10—20 метров в высоту, которые образуются в результате сжатия ледяного покрова.
©Copyright: Макурин Денис, 2019
худ. Глушков, На заводе. 1956 г.
#Каменка #сказкиСевера #МакуринДенис #АрхангельскаяОбласть
